Авторы Aroundart.ru о новых выставках: основной проект 5-й Московской международной биеннале молодого искусства, первые выставки из специальной программы – в Москве и Екатеринбурге, персоналка Ирины Кориной в XL, перформанс Химали Сингх Соин в АСИ и открытие отреставрированного пространства Манежа в Петербурге.
«Уровень ядра», куратор Анастасия Егорова. Екатеринбург, Галерея уличного искусства «Свитер», 24 июня – 24 июля
Фото: Вячеслав Солдатов
Выставочный проект студентов Екатеринбургской академии современного искусства стал частью 5-й Московской международной биеннале молодого искусства, куратором выступила руководитель направления «Визуальные коммуникации» академии Анастасия Егорова. Следуя теме, предложенной куратором биеннале Надимом Самманом — «Глубоко внутри», — проекты студентов «исследовали диалектическое отношение "внешнего — внутреннего"», пытаясь выйти на «"ядерные" структуры человека». Место для работ нашлось в подвале галереи, одном из помещений с приглушенным светом, темноту которого усиливал черный цвет стен. Понятно, что прочесть экспликации к проекту с такой обширной концепцией было непросто. Из-за тусклого освещения сложно было и понять, что перед тобой — арт-объект или разложенные для будущего монтажа инструменты и материалы.
В шести работах участников можно было найти инсталляции, энвайронмент, объекты и видео. Некоторые из них отпугивали нагромождением предметов, например, объект «I-Химия» Юлии Степановских, отсылающий к алхимическим опытам превращения одних вещей в другие (здесь это были человеческие чувства). Или саркастическая «Квадро.Фальшь» Константина Родионова, в которой обрывки салфеток, фаст-фуд упаковка и пластиковая посуда горько высмеивали повальное фотографирование всего и вся для выкладки в Instagram.
Другие произведения — документация перформанса «Слишком много друзей» Константина Родионова и видео-диптих «#выходанет — #выходесть» Екатерины Андрейчук — фиксировали человека в движении, и не только в физическом смысле. В первой работе автор создавал ситуацию опредмечивания виртуального пространства соцсетей: когда все «друзья» вдруг приходят и обнимают тебя. Получилось пугающе, но впечатление осталось слабым, возможно из-за того, что перед зрителем была как раз документация. В видео Екатерины Андрейчук стремительные проходы человека по лестницам вверх-вниз олицетворяли погружение в себя, либо выход на новый уровень самопознания. Это вышло у автора не столько убедительно с визуальной стороны, сколько точно в экзистенциальном ощущении бесконечного блуждания человека в кругу своих мыслей.
Один из объектов выставки под названием «Сердце матери» Натальи Яшанькиной затерялся в углу галереи. Понять, что камень на атласной подушке, накрытый куском лужайки, есть «перенос темы "глубоко внутри" с онтогенетического на филогенетический уровень», было абсолютно невозможно.
Главным и одновременно самым большим и хорошо артикулируемым произведением стал энвайронмент Юлии Колбиной «Тепло, темно и тихо». В нем зрителю предстояло зайти в наушниках, повязке на глазах и (что тоже важно) с отключенным телефоном в помещение, отделенное от основного пространства выставки плотной шторой. И в этой простой по воплощению, лаконичной в средствах и очень понятной работе концепт выставки прочитывался наиболее ясно и близко. Хочешь уйти в себя — отрешись от всего. В отличии от мельтешения видео и хитросплетений бумажек, колбочек и нитей. — Вячеслав Солдатов
«Русские художники на Венецианской биеннале», куратор Семен Михайловский. Санкт-Петербург, ЦВЗ «Манеж», 27 июня – 17 июля
Фото: Владимир Михайлуца
25 июня состоялось долгожданное и, нужно сказать, неожиданное открытие Манежа. Неожиданное, потому что не было ни рекламы, ни рассылок, на сайте по-прежнему висит надпись «Скоро открытие».
Куратором первой выставки в обновленном пространстве стал комиссар Российского павильона на Венецианской биеннале Семен Михайловский, который этой выставкой как будто решил напомнить всем, в том числе и себе, о том, какую роль он играет в будущем нашего павильона и в том, что будет там показано.
Выставка в Манеже состоит из работ русских художников, когда-либо выставлявшихся в Венеции, не только в российском павильоне или в основном проекте, но и во множестве параллельных и независимых выставок. Выборка выглядит довольно хаотично, как и набор работ, — не все художники представляют именно те произведения, которые были в свое время показаны в Венеции. Здесь нет ни Глюкли, ни Виктора Алимпиева, ни Евгения Козлова, ни Анны Титовой, представлявших Россию в основном проекте в последние годы, зато большая часть участников — художники, которых в Венеции выставляли параллельно: Григорий Брускин, Кирилл Челушкин, Виталий Пушницкий, Петр Белый и многие другие. Известно также, что Андрей Бартенев был приглашен к участию в выставке в Манеже, приехал в Петербург, но перед самым открытием его работу убрали, даже не предупредив и не объяснив причины. Ощущение, что художники и их проекты стали декорациями для самого открытия и их участие было необходимо лишь формально. Сам факт, что на открытии не присутствовало художественное сообщество, кроме тех, кто непосредственно связан с выставкой, говорит о пренебрежительном отношении со стороны команды Манежа, о том, что для нее не имеет значения мнение арт-профессионалов, словно ЦВЗ реконструирован и открыт не для выставочных проектов с актуальными художниками, а для неких авторитетных игр. О том же свидетельствовала и публика на открытии — по большей части люди, далекие от современного искусства: чиновники и очень красивые нарядные девушки.
Нужно сказать, что визуально Манеж сейчас выглядит в разы лучше, чем раньше. Хоть перед входом и стояла женщина с плакатом: «850 млн. за семь черных палочек», — реконструкцию можно считать успешной. Дизайн довольно минималистичный, хоть на потолке и открыты коммуникации, в зале все равно много света и воздуха. Возможно, первый этаж кажется чересчур тяжелым за счет черного цвета, но открытое пространство второго этажа нивелирует этот «перегруз». В целом Манеж мог бы стать достойной выставочной площадкой современного искусства, по архитектуре не хуже западных институций, да и технически он теперь оснащен намного лучше. Сейчас ЦВЗ еще больше похож на сцену в разрезе — со всем ее потайными пространствами типа кулис и трюма — он мог бы стать новой средой для перформативного, объектного искусства, искусства инсталляций, где совсем не хотелось бы видеть ярмарки шуб и янтаря. — Лизавета Матвеева
Ирина Корина «Униженные и окрыленные». Москва, Галерея XL, 28 июня – 30 июля
Фото: Ольга Данилкина
Ирина Корина никогда столько не писала. Ее новая выставка продолжает все прежде найденные темы, мотивы и материалы (которые, казалось, стали закольцовываться в дурную бесконечность), открывая новую страницу русского леттризма. Буквы в гуашах Кориной распускаются цветами, цветут орнаментами и орнаментируются пятнами и волнами. Помещенные под световые металлические колпаки с бахромой коринские месседжи полны негативного пафоса: «Нет», «Все не так», «Но почему-то не могу», «Только не это», «А вот и нет»… Но вся эта усталость и апофатический элегизм здесь же снимаются релаксантами – гигантской ловушкой снов из улично-палаточной ткани, мордами львов в листьях, металлическими вертушками-снежинками – эта бесконечная карусель также вербализуется гуашами: «Опять и опять и опять…», «Как будто в кино»… Главным девизом здесь выступает, конечно, слоган «Фатализм + цинизм» с нарисованной виньеткой – сердцем из лебединых шей – только такое отношение к современной действительности оказывается возможным в качестве продолжения сакраментального классического «Я не жалуюсь…, мне нравится…, несмотря на то, что…». На наших глазах «общество спектакля» Ги Дебора мутирует в «общество переживания» Герхарда Шульца. Так формируется новая, психоделическая, версия младоконцептуализма (ср. здесь олекройторовские «Достало», «Ну и что» и андреекузькиновское «… мы не можем ни на чем сосредоточиться»), полная записанных цветной краской эмоций при визуальном гипнотическом заколдовывании в сон. — Анна Быкова
«Свежая кровь», куратор Антонина Баевер. Москва, ЦСИ «Винзавод», Большое винохранилище, 29 июня – 31 июля. Со-организатор – галерея «Триумф»
Фото: Ольга Данилкина, Галерея «Триумф»
За последние несколько лет словосочетание «молодой художник» превратилось в удобный бренд, в пресс-релизах даже встречаются «заслуженные молодые художники». Антонина Баевер решила вернуть молодости ее истинное значение, связанное с весельем, неуемной энергией и острым ощущением духа времени. За веселье и безумие «отвечали» сразу несколько работ, связанных с заново появляющейся рейв-культурой в России, например, «Русский рейв» с дым-машиной и иероглифами, «Вчера я все» Арнольда Вебера и «Накрывает» самой Баевер. Правда, для понимания многих работ оказывается слишком уж важен опыт и возраст зрителя: если тебе не больше 30 с чем-то, есть вероятность влиться в рейв, а вот для представителей чуть более старшего поколения встреча с образом русского рейва оказалась довольно болезненной. Дезориентированный музыкой и обращением к неведомому ему опыту зритель в этой ситуации оказывался в той же позиции, что и художник, который после 35 становится «взрослым» и больше уже не ощущает себя востребованным в силу «молодости».
Наверное самое точное высказывание о духе времени принадлежит Кириллу Савченкову. Собранная из обрывков теле-репортажей, собственных съемок Савченкова и фрагментов мультфильмов, картина возможно случающегося конца света, прерывающаяся философскими высказываниями героев массовой культуры, очень точно передает ощущения от мелькания медийных образов, знакомые всем, кто регулярно открывает ленту фейсбука. — Саша Шестакова
«Глубоко внутри», основной проект 5-й Московской международной биеннале молодого искусства, куратор Надим Самман. Москва, Трехгорная мануфактура, 1 июля – 10 августа
Фото: Анна Быкова, Елена Ищенко
Основной проект биеннале молодого искусства начинается – если не считать информационного зала – с электронного табло, на котором в реальном времени показывают расписание всех авиарейсов мира. Эта работа задаёт вектор всей выставки как транзитного пространства, пространства «между» – цифровым и аналоговым, искусственным и природным, подконтрольным и независимым и так далее. Это пространство становится неким образом современного мира в представлении куратора Надима Саммана, – мира, находящегося под надзором камер видеонаблюдения, государственных границ и травм прошлого, из которого тем не менее возможен исход в виде различных практик анонимного интернета, криптоанархии, альтернативных религий, обращения к природе и т. д.
Эта линия, прочерченная довольно очевидным и поверхностным кураторским текстом Саммана, охватывает почти все работы выставки – 86 художников из 36 стран. Ни одна биеннале не обходится без этих цифр, и каждый раз они раздражают: необходимость освоения больших бюджетов и пространств мешает точности и тонкости кураторского высказывания. В нынешнюю биеннале включен весь спектр сегодняшних художественных изысканий – от сложносочинённых цифровых инсталляций для абстрактной экспрессивной живописи и рисунков с обязательным доминированием формальной стороны. На общем фоне доминируют цифровые технологи и пост-интернет эстетика, которая связывает московскую молодёжную биеннале с нынешней Берлинской. В отличие от последней большинство участников молодёжной биеннале продолжают выводить цифровое в аналоговое, как, например, художница Ольга Бутеноп, рисующая абстракции с доступных камер наблюдения. Но есть и интервенции в интернет-пространство – проект неподцензурной выставочной площадки в сети TOR Владислава Брута и Алисы Бекетовой. Совершенно другой полюс – серия рисунков российской художницы Элизабет Хауст под морализаторским названием «Когда дети видят грехи».
Все эти работы собраны в пространстве Трёхгорной мануфактуры виртуозно: они прекрасно вписаны в залы, сочетаются и дополняют друг друга, но, увы, образуют довольно поверхностную линию. Интересна зеркальная комната, говорящая о невидимых границах, многократно отражённых травмах и потерянном, расщеплённом в этом пространстве человеке. В этом зале есть, например, работа американского художника Эндрю Рэнвилля «Восток – это Запад, а Запад – это Восток» – флаги уже не существующих государств, провозгласивших независимость. Художник специально дополнил работу к биеннале, но в ней не появились флаги, например, ДНР или ЛНР. Контекст мира оказался учтён, но контекст пространства, в котором непосредственно состоялась выставка, – нет.
Это игнорирование локального контекста касается всей выставки вообще. Виртуозное многообразие формальных практик вытесняет зрителя. Так, по второму этажу выставки разносится дурацкий танцевальный хит – музыка к видео Эндрю Нормана Уилсона, в котором шприц, нефтяная вышка и комар ритмично сосут шершавую поверхность. Экспликация рядом нагнетает: «Три “искателя” <…> исследуют то, как желание, потребление и энтропия связаны с индустриальным развитием культурных, биологических, медицинских и энергоориентированных форм» (во многих других работах смысл вчитывается только в экспликацию). Орущая песня заглушает другие звуки выставки и полностью забирает внимание: хочется сбежать, будто воля куратора состояла в том, чтобы сделать пространство, исключающее посетителя, где искусство наконец останется один на один с собой, потому что по большей части ни к какому диалогу оно не расположено и замкнуто на собственной форме. Разве что довольно простая, но почти террористическая в контексте основного проекта, работа израильского художника Леэ Нево – самодельные ножи, направленные на зрителя, – вдруг заставляет ощутить посетителя выставки актором процессов, о которых повторяет куратор. — Е. И.
Химали Сингх Соин «Транзит». Москва, ЦТИ «Фабрика», пространство АСИ, 3 июля
Фото: АСИ
«Мульти-медийное дежавю» Химали Сингх Соин напоминало путешествие, совершаемое в сознании. Во время перформанса художница зачитывала свои фрагментарные записи, сделанные во время поездки на поезде из Москвы в Иркутск по Транссибирской магистрали, продвигаясь по одной из линий – рельсов для фабричных машин, оставшихся от прошлых жизней пространства, сейчас заселенного АСИ. Рассказ сопровождался зеленоватыми световыми переливами – эффект простейшего взаимодействия лазерного луча и мятой фольги на стене, в результате зрители где-то на полчаса оказывались в пространстве сновидения, функционирующем по законам, отличным от повседневных. Эффект усиливался фрагментарностю записей – структурированные наподобие сознания во сне – в какой-то момент стало невозможно понять, какие из описываемых Химали Сингх Соин событий происходили в реальности, а какие – лишь застывшего в ожидании воображения. Перед началом выступления Химали Сингх Соин на полу были разложены три цветовых поля с фрагментами записей художницы, после окончания выступления желающие могли превратиться в охотников за словами и забрать себе понравившиеся фразы. Так – через некоторое время от события не осталось никаких видимых следов, оно будто бы растворилось в пространстве, отсылая к собственному названию, поскольку транзит не предполагает постоянства. — С. Ш.
