В Парижском музее современного искусства только что закончилась выставка "Any Ever" двух молодых лос-анджелесских художников Райана Трекартина и Лиззи Фитч. Эти двое полностью выстраивают пространство – создают тотальные инсталляции, включающие как светлые зоны, в которых акцент делается на объектах, так и темные, устроенные как кинотеатры и просмотровые залы самых разных типов. Основная тема работ – трансформация объекта. Художники изменяют тела своих скульптур, а с помощью переделанной мебели – и положение зрителей, которые на время становятся частью инсталляции. В видео также проходит линия измененного, прежде всего культурой, тела – будь то смена пола, травестия, или ношение масок. Содержание, конечно, сложно уловить целиком, потому что объем информации колоссален, и нужно было бы посмотреть каждое видео от начала до конца. Демонстрируемые ролики – постановочные эпизоды, имеющие один или несколько распадающихся сюжетов. В них воспроизводятся любовные кризисы и кризисы идентичности, развлечения и множественные демонстрации себя. Взгляд в камеру – частый элемент. Герои видео показаны через эксгибиционизм современной культуры социальных сетей и YouTube’а. Мысль не нова, но исполнение на высоте. Часто то, что говорят герои, это их скрытая мотивация, но, в интерпретации авторов, мир, как внутренний, так и внешний, становится бесконечным ощущением себя на сцене. Авторы пародируют драматическое поведение и четкое знание о себе как таковые – будь они частью спектакля или жизни. Постоянство мнения о себе и выработанные позиции в их видео выглядят нелепо. Часто используется монтажный прием разрушения экрана. Ведь если действие на одном экране, включающее людей, длится некоторое время, то неизбежно возникает человеческое измерение, соотношение себя с героями. Трекартин же чередует такие длинные эпизоды с полиэкраном, разрушающим восприятие видео в качестве документального, ну или хотя бы соотносимого с человеком. Такое разрушение снимает потенциальный ужас от просмотра некоторых эпизодов: например, когда мы видим, как в формате вечеринки одного из участников поливают бензином и поджигают. Этот эпизод точно имеет терапевтическое действие, потому что воспринять его как реальность нельзя никогда: ни в зале галереи, ни сидя у телевизора. Это же как принять на себя все чужие психозы, галлюцинации и жуть из человека. Было бы необходимо поверить, что все невменяемые видео из интернета сделаны искренне, а это чревато полным коллапсом психики. Про монтаж стоит сказать отдельно: он настолько радикальный, насколько и тонкий – как будто бешеная курица ритмично тыкает во все кнопки компьютера, но создает потрясающей красоты узор. Беспрерывно сменяются фоны, добавляются текстовые элементы, звуковые эффекты, изображение кропится, приближается, множится. Авторам удается собрать избыточную форму в единое целое, – так, что сохраняется возможность ее воспринимать. Первое же пространство с видео, устроенное как кинозал, может задержать надолго. Начинаешь вникать в происходящее. Потратив на первый зал 20 минут, я вышла и обнаружила еще один, и еще один, и еще один... И в каждом – по бодро смонтированному видео, берущему за основу готовые формы из массовой культуры: рекламу, ролики с YouTube’а, road-movie, клипы, религиозные проповеди. Каждый зал устроен по-своему. Для зрителей есть варианты кресел, кушеток, двухэтажных кроватей, гамаков, стульев. Важный элемент, который сохраняется от зала к залу – это разделение звука. Звук видео пущен через наушники, а в пространстве играет другой. Наушники находятся рядом с каждым стулом, диваном, креслом, и мне кажется, что это тот редкий случай, когда такого рода просмотр видео с большого экрана играет на руку художнику, а не наоборот. Такой тип экспонирования – интересный способ создать, разрушить и опять создать тотальное пространство. Видео на большом экране само по себе создает пространство кинотеатра, здесь же оно дополнено удобными местами для сидения или возлежания. Отказываясь от заполнения пространства звуком из видео, художники как будто бы отказываются от полностью тотализирующего жеста. Но они идут дальше и заполняют пространство звуком еще раз. Если ты не в наушниках, то играет спокойная музыка, типа лаунжа. Зритель волен менять регистр и способ существования видео – либо как фон в лаунж-зоне, либо как основной фокус внимания. Но и в том и в другом случае, он не в силах выйти из-под обаяния залов, занятых художниками.
Выставка готовилась парижским музеем и авторами два года. Райн и Лиззи – ровесники, они родились в 1981 году в разных местах, в Индиане и Техасе, но учились вместе в Школе дизайна Род-Айленда. Сейчас они живут в Лос-Анджелесе и четко держат стиль: ходят в растянутых вещах на самые модные открытия и глубоко обожаемы всеми – от New Yorker’a до Vogue’а. В их работе четко разделены зоны ответственности. Сценарии для видео пишет Трекартин, он же управляет актерами и занимается монтажом, а также снимается сам, а Фитч продюсирует съемки. В случае инсталляций и скульптур роли более плавающие, но и здесь они всегда указывают, кто что делал. Подкупает самостоятельное производство, или иллюзия такового, использование очевидно простых инструментов видео и звука. Художники без страха демонстрируют все приемы, потому что, вероятно, за такой интенсивностью изменений трудно угнаться анализирующему взгляду. При такой демонстративной тупости и любительщине, однако, абсолютно оправдано экспонирование в галерее. Эта парочка делает не просто экранный видеоарт, хотя не менее интересно смотреть их видео и сами по себе (некоторые из них есть в интернете: на YouTube и на Vimeo). Работая в условиях материального мира, художники вступают в активное взаимодействие с пространством и на полную катушку используют внешнюю раму для воздействия на восприятие зрителя.
Материал подготовила Виктория Марченкова
